Владельцам букмекерских контор уже пора делать ставки на министров. Не на всех, конечно, а лишь на тех из них, кто проводит сложные болезненные реформы. Усидит или не усидит? И пусть ответ очевиден: до конца реформы удержится вряд ли, — можно погадать над сроками, как скоро Астана сдаст очередного «камикадзе».
Должность министра-реформатора в Казахстане стала «расстрельной». Уже не один и не два карьерных — именно карьерных, а не номенклатурных или политических — чиновника, выросших до высоких ответственных постов, работая в системе исполнительной власти, а не в «Нур Отане» или парламенте, и способных еще послужить на благо страны, становятся ритуальными жертвами, пропадая после отставки в почетном небытие какого-нибудь совета директоров.
Жаль реформы, которые каждый раз выбрасываются из окон дома правительства вслед за их авторами.
Дело не в том, что их так уж жалко, — великих реформаторов мы пока не видели – но жаль и те реформы, которые каждый раз выбрасываются из окон дома правительства вслед за их авторами. Сегодня на очереди министр образования и науки Ерлан Сагадиев. Его программа спорна: преподавание в школе на английском языке в стране, которая, по данным международного исследования компании English first, по знанию английского находится на последнем месте в мире (последняя пятерка стран, если быть точными), более чем радикально. Но ведь министра буквально едят со всех сторон не за конкретные дела, а именно за то, что пытается. Ему вменяют в вину даже то, что он совсем не имел в виду. История с якобы удалением из учебной программы вузов казахского языка, истории и литературы — классический случай манипулирования данными.
Начнем с того, что МОН отныне вообще ничего не будет навязывать вузам — им в соответствии с международными стандартами предоставляют автономию в составлении учебных программ. Хочешь учить своих студентов древней истории? Пожалуйста, главное — чтобы они потом были конкурентоспособны на рынке труда. Другое дело, что свобода — это еще и ответственность, и, насколько я знаю, многие уважаемые учебные заведения вовсе не горят желанием обрести академическую самостоятельность: взять спущенную сверху программу легче, на все нарекания о качестве знаний можно ссылаться на приказ.
Судьба предшественника Ерлана Сагадиева — Аслана Саринжипова — была немногим легче: он был любимой мишенью депутатов мажилиса, в дискуссиях с которыми дело доходило не только до традиционных требований отставки, но и до выяснения личных отношений, жалоб в прокуратуру и угроз судебного преследования. Неизвестно, за что именно его отправили в отставку внезапно посреди рабочей недели: про него так же, как про Сагадиева, можно сказать много нелестного, но только не то, что он ничего не делал. Кроме всего остального, например, он пытался навести порядок с бесчисленными вузами, штампующими под копирку дипломы, чем навлек на себя ненависть владельцев этих университетов, среди которых много влиятельных людей. Пройдитесь по сельским школам любой области, и вы увидите, что у большинства учителей по два высших образования, и второй заочный диплом, как правило, выдан одним и тем же университетом. Уже одно это обстоятельство стоит того, чтобы провести аттестацию и данного вуза, и его студентов, и выпускников. Проверить, кто и как учит наших учителей. Произвести реорганизацию самой системы так, чтобы рынок сам выдавливал сомнительные очаги просвещения.
Не дали, «ушли», и программа реформы, рассчитанная до 2020 года, осталась брошенной на полпути. А ведь сколько было сломано копий и потрачено средств!
Сагадиев продолжать дело Саринжипова не стал, зато начал свое, еще более амбициозное. Ладно, это общая практика у нас: у каждого министра собственная программа и команда, — но в таком случае дайте теперь работать ему. Не дают.
Такое же беспрецедентное по масштабам давление, как по сценарию, — регулярные, с пристрастием нападки депутатов, негативные публикации в СМИ и истерия социальных сетей — переживали и другие министры, чьи ведомства осуществляли важные преобразования. До прихода в министерство Асылжана Мамытбекова несчастное сельское хозяйство Казахстана никогда не испытывало такого внимания. В стране вырезали миллионы поголовья крупного рогатого скота, зона опустынивания росла, и земля приходила в негодность, на прилавках магазинов царствовала импортная молочка из порошка, а свежего молока не было в принципе — и никого не волновали проблемы сельского хозяйства. Пришел человек с карт-бланшем на перемены в системе — и все «оживились».
У нас постепенно складывается странный, уродливый сплав из популизма и авторитаризма. Это теперь называется внутренней политикой Казахстана.
Общественные настроения в Казахстане развиваются весьма своеобразно. У нас постепенно складывается странный, уродливый сплав из популизма и авторитаризма. Самым важным мерилом компетентности государственного служащего становится его умение пить чай с нужными блогерами и вести с ними задушевные разговоры. Здравого ответа на вопрос, зачем министрам даже не политического, а экономического сектора встречаться с активными пользователями соцсетей, нет. Объяснять и отчитываться о текущей работе члены правительства должны в парламенте на правительственном часе, но, когда парламент у вас является компанией неизвестно за какие заслуги назначенных людей, к которым давно ни у кого нет ни доверия, ни уважения, министры пытаются заручиться лояльностью лидеров мнений. Эго у «лидеров» между тем растет от встречи к встрече, и некоторые из них взяли за обыкновение в ультимативной форме требовать то у одного министра, то у другого даже не аудиенции, а персонального приглашения. Те, кто реагирует и приглашает, становится в их глазах грамотным, полезным для страны государственным деятелем. Кто игнорирует — превращается во врага народа.
Это теперь называется внутренней политикой Казахстана. Знаменитый комитет по земельной реформе летом прошлого года формировался в том числе из соображений количества подписчиков в соцсетях.
У власти и людей «из народа» (или «лучших» людей народа) получается успешно выступать в тандеме. Первые усердно эксплуатируют идею прямого народовластия, создавая всяческие общественные советы и привлекая простой народ даже к законотворчеству, как это делала в XVIII веке русская императрица Екатерина, созывая Уложенную комиссию (причем даже тогда идею считали утопической). Вторые с энтузиазмом принимают участие в политическом реалити-шоу, выступая в роли народных заступников.
В действительно болезненных социальных вопросах политика государства остается удивительно жесткой для XXI века.
При этом в действительно болезненных социальных вопросах политика государства остается удивительно жесткой для XXI века. Сейчас в Алматы из-за строительства дорожных развязок предстоит снос частных домов, и владельцам жилья в городе с самой дорогой недвижимостью в Казахстане предложили в качестве компенсации по 300–700 тысяч тенге, в лучшем случае — по миллиону. Возможности дальнейших переговоров, как написано в уведомлениях, нет: шокирующие низкие суммы окончательные. Ситуация по любым законам — юридическим, политическим, гуманным — несправедливая. Пару тысяч долларов в Алматы не может стоить даже гараж. У людей фактически отбирают собственность и выкидывают на улицу.
Ну и где же наши народные заступники, коими нынче хотят выглядеть все — депутаты, лидеры мнений, члены общественных советов? Ничего, тишина, никто никого не зовет на встречу обсудить актуальный вопрос. Никто и не напрашивается.
Также не резонирует среди народников, к примеру, тема огромной многомиллиардной помощи одному системообразующему банку (за счет простого народа, заметьте) или пенсионных накоплений. Хотя всё это благодатные темы как для традиционных политиков-депутатов, так и для принципиально нового типа общественных деятелей, которые рождаются на просторах Интернета.
Министры-реформаторы остаются одни под градом общественно-политического обстрела, который еще и дирижируется из-за кулис разного рода лоббистами.
Акорда, как правило, дистанцируется от непопулярных реформ и вызываемых ими общественных холиваров. Даром что сама выдает мандат: мы ведь знаем, кто в стране самый главный реформатор. Это сознательно избранная тактика: у победы много отцов, а поражение — всегда сирота. Министры-реформаторы остаются одни под градом общественно-политического обстрела, который еще и дирижируется из-за кулис разного рода лоббистами. Если вы осуществляете преобразования, то кто-то неизменно что-то теряет — деньги, влияние, сферу интересов, — и возмущенный этим обстоятельством, разумеется, активно сопротивляется. Акционеры вузов, издатели учебников, продавцы вакцины от ящура, владельцы элеваторов — всё это остается за пределами внимания общественности, ведомой своими лидерами и озабоченной короткими школьными каникулами или нежеланием министра встречаться с блогерами.
Реформаторы, хорошие или плохие, у нас всегда проигрывают. Только не надо думать, что выигрываете вы, — выигрывает всегда кто-то в тени.
В блогах на сайте Азаттык авторы высказывают свое мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
