Репортер Азаттыка побывал в столичном жилом массиве Коктале-1, где минувшей зимой в пожаре погибли пять малолетних сестер Ситер, и узнал, что изменилось там после трагического случая, после которого в стране прошли массовые протесты многодетных, вынудившие власти пойти на некоторые уступки.

«ЖИВЕМ, КАК ЖИЛИ РАНЬШЕ»

Дом Айтымовых выглядит самым скромным по сравнению с другими по улице Шынгыстау в Коктале. От сгоревшей дотла времянки, располагавшейся в глубине двора, остался лишь фрагмент обуглившейся двери. О пожаре напоминает черная сажа на стене соседнего строения. Кажется, нежилого.

— Дорогу сделали наполовину. Частично освещение на улице провели. Вот и всё. Особых изменений мы не увидели, — сообщила соседка Айтымовых Светлана Анисимова и, сославшись на занятость, поспешила уйти.

Через дом от Айтымовых находится времянка, обшитая утеплителем из полистирола и до конца не оштукатуренная. На воротах объявление: «Сдам комнату. 35 000 тенге. Душ». Во дворе женщина развешивает выстиранное белье.

— Здравствуйте, это ваш дом?

— Откуда?! Снимаем. Ой, у меня мясо горит на плите, — бросает женщина на ходу и забегает в помещение.

Бахыт — мать троих детей. Старшему 12, младшему пять. По ее словам, они с мужем шестой год арендуют у хозяина дома одну комнату на пятерых за цену, указанную в объявлении, — около 90 долларов США в месяц. Плюс коммунальные расходы. Вода, свет, отопление, выкачка септика. Всё строение — это общежитие. В комнате по семье. Душ и кухня — общего пользования. Бахыт работает воспитателем в детском саду, муж — водитель на одном из столичных предприятий.

— А вы обращались за пособием или соцпомощью к местным властям?

— Нет. Да мы и не пройдем: не относимся к уязвимым слоям. Спасибо хозяевам, что нам разрешают здесь жить.

— И какие у вас дальнейшие планы по поводу собственного жилья? Дети растут.

— Да, мы понимаем. Но накопить не получается. Всё на еду и одежду детям уходит. Недавно машину в кредит взяли. Надеюсь, за два года кредит погасим и потом еще один кредит возьмем. Казахи же. Есть земельный участок. Мечтаем на нем дом построить, — отвечает Бахыт.

Она отказывается называть фамилию и фотографироваться: «Муж обидится».

В надежде, что другие собеседники будут сговорчивее, стучусь в следующую дверь одной из комнат.

— Альбина, выходи, поговори с человеком, — молодая женщина, не пожелавшая беседовать, перенаправляет нашу просьбу соседке по комнате — такой же постоялице времянки.

— Живем и живем, что тут рассказывать, — реагирует Альбина, молодая женщина с девочкой лет трех на руках.

— После той трагедии кто-нибудь приходил из акимата? Может, узнавали, как вы здесь живете? Возможно, помощь предлагали? — пытаюсь разговорить собеседницу. — Что-то вообще изменилось в этом районе?

— Девочек похоронили, и всё. Какие могут быть изменения? Никаких изменений не будет. Вы же сами это знаете, — пессимистически отвечает женщина.

— Многодетным матерям пособия увеличили, например.

— У меня двое маленьких детей. Работать пока не могу, просила АСП (адресная соцпомощь). Сказали, нужна постоянная прописка и еще какие-то документы. А откуда у нас постоянная прописка? То здесь, то там живем. Я в одном месте, муж в другом, один ребенок вообще без прописки. Кто нас пропишет? Такие условия мне не нужны. Тем более мы ни к какой категории не относимся. Лучше сами по себе жить будем вот так, — выпалила Альбина и спешно исчезла за дверью арендуемой комнаты.

«ХОТЕЛОСЬ БЫ, ЧТОБЫ ВСЁ ЦИВИЛИЗОВАННО БЫЛО»

90-летняя Бикан Маханова, наверное, самая пожилая на улице Шынгыстау. Ее дом находится через дорогу от места, где произошел пожар. Бикан жалуется на плохое зрение и слух. На ее груди, на шерстяной кофте, три медали: две юбилейных по случаю победы во Второй мировой войне, третья — серебряная подвеска многодетной матери. Бикан вырастила и воспитала семерых. Она просит говорить погромче прямо в ухо и сетует на отсутствие внимания со стороны государства.

— Государство никак не помогает мне. Муж покойный ветераном был. Всю жизнь на железной дороге работали. Кроме пенсии — 77 тысяч тенге, ничего не получаю. Вот как этот дом в советское время дали с работы, с тех пор и живем здесь с сыном, невесткой и внуком, — рассказывает Бикан Маханова.

— Ранее я неоднократно затрагивала вопрос насчет асфальтирования нашей улицы и мне ответили, что в 2018 году улицу заасфальтируют. Но дорогу начали делать только в этом году после этого случая. И то «холодный» асфальт постелили только в начале улицы, но хотя бы хорошо укатали бы. Я сама водитель и вижу, как всё сделано. Хотелось бы, качество чтобы было, — подключается к разговору Айнагуль Бельгибаева, невестка Бикан.

Айнагуль работает учителем в одной из столичных школ.

— Всё после этого случая начало шевелиться, но опять-таки не до конца. Надо освещение улицы до ума довести, дорогу нормально отремонтировать и к центральной канализации подключиться. Раз уж к столице относимся, хотелось бы, чтобы как в городе всё цивилизованно было, — говорит она.

По словам Айнугаль, в Коктале не хватает детских развивающих, спортивно-музыкальных заведений, детсадов, банкоматов и терминалов.

— Очень простой народ здесь в Коктале живет. В основном те, кто просто существуют. Состоятельных людей мало. Все на кредитах. Живем и пробиваемся, — заключает она.

Семья Ситер после трагедии покинула Коктал-1. Сейчас она живет в микрорайоне Агрогородок. Это чуть ближе к благоустроенным районам Нур-Султана, поражающим гостей из регионов архитектурой и сверкающими фасадами зданий. Супругам выделили квартиру от местной мечети в одном из пятиэтажных жилых комплексов.

Разговора с родителями погибших девочек не получилось.

— Акимат запретил интервью давать, — заявила с порога Жанымгуль Ситер. — Запрет, пока год, наверное, не пройдет. Вот тут живем. Евгений на работе. Всё у нас нормально.

СТОЛИЦА, ОТАПЛИВАЕМАЯ УГЛЕМ

Сейчас в Коктале-1, по данным акимата Сарыаркинского района, проживает свыше 18 тысяч человек в 48 многоквартирных домах и более чем в четырех тысячах частных домов.

На запрос Азаттыка о проводимой акиматом работе по благоустройству жилого массива из пресс-службы прислали поуличный подробный отчет.

Улица Шынгыстау в числе еще трех отнесена к улицам, «отсыпанным инертным материалом».

Местные власти также уверяют, что «полиция ведет учет по аренде времянок и фиксирует людей с временной пропиской». Сколько людей, проживающих в таких времянках, стоит на учете, пресс-служба в ответе не указала.

В управлении по чрезвычайным ситуациям района Сарыарка Нур-Султана сообщили, что с началом отопительного сезона сотрудники постоянно обходят частный сектор, проводят разъяснительные работы. После февральской трагедии, унесшей жизни сестер Ситер, причиной пожара службы ЧС назвали неисправную печь — «нарушение правил пожарной безопасности при разделке дымохода». Город, в который 22 года назад перенесли столицу, отапливается углем.

На минувшей неделе власти страны заявили, что до столицы дошел магистральный газопровод и дело теперь за строительством газораспределительной сети. Аким Нур-Султана пообещал, что газ в первую очередь подадут на городские теплоэлектроцентрали, в Коктал и еще несколько жилых массивов, а далее — в другие микрорайоны. Произойдет это, видимо, в следующем отопительном сезоне.

Пока же в Коктале запасаются углем и дровами. Те, кто может позволить себе закупить впрок, тоннами, уже заказали машину угля. Но многие покупают уголь в мешках.