Брифинг в Астане был прерван в прямом эфире, когда правозащитник Евгений Цай начал говорить, что в Казахстане «взятки решают всё, а справедливость в стране приняла эфемерную форму и стала видна только чиновникам, делающим отчёты наверх».
«Бесчеловечность и бесчеловечное равнодушие стали нормой нашего государства. Если общество открыто не осуждает, а представители государства покрывают безнравственные деяния, если в обществе царят равнодушие, беспринципность, трусость, жадность, если в государстве царят казнокрадство, коррупция, бюрократия, подхалимство и показушничество, если уважением пользуются преимущественно богатые сильные и властные, но при этом далёкие от этики и нравственности люди, пресмыкающиеся перед начальством и унижающие слабых, то тогда какой мы выбор оставляем нашим детям? Много ли мы найдём людей, с которых им брать пример?» — сказал Евгений Цай 29 июля в СЦК.
Репортер Азаттыка встретилась с правозащитником Евгением Цаем и задала несколько вопросов о том, что побудило его заговорить о бюрократии, взяточничестве, безнравственном поведении представителей власти.
Евгений Цай: Дело в том, что когда пригласили меня, тогда по телефону я им пояснил, что мои выступления всегда носят честный характер, я всегда говорю то, что считаю нужным, независимо от чужого мнения и от желания тех людей или тех ведомств, которые бы что-то хотели от меня. Поэтому такое предупреждение моей стороны было. Я даже спросил: «Готовы ли к тому, чтобы выслушать всю правду и те мнения, которые вам предоставит представитель общественности?» С их стороны было согласие, кроме того, придя на передачу, я им предоставил как бы основные вопросы, по которым я буду высказываться. Думаю, что они должны были быть готовы к этому. Я ничего не ожидаю, просто и делаю то, что было бы лучше для нашего общества.
Азаттык: Что было потом, когда брифинг был прерван?
Евгений Цай: Брифинг прервали, задали вопросы после этого, я ответил на один вопрос. Был один вопрос. Ну и пресс-конференцию закончили. Потом в коридоре было короткое мое выступление перед журналистами. Как бы они задавали вопросы, но, к сожалению, руководство этой программы, оно попросило меня отойти на несколько минут. Это был какой-то странный вопрос. Я подумал, что это какое-то неуважение к журналистам, когда они опрашивают, я должен отойти? Я все-таки немного поговорил с журналистами и, чтобы быть максимально корректным, чуть попозже отошел. Отошел, фактически мы спустились вниз, и я ушел домой. Был небольшой разговор, и я ушел домой.
Азаттык: Евгений, расскажите, о чем вы не успели рассказать в СЦК?
Евгений Цай: Вообще в моем выступлении должны были присутствовать три основных вопроса. Первый вопрос — я должен был раскрыть наиболее часто встречающиеся нарушения прав детей и показать реальные, конкретные примеры по данному случаю. Это я сделал. Второй вопрос — я должен был указать причины происхождения, показать, почему происходит нарушение прав, почему дети идут на преступления, почему общество, взрослые идут на преступления в отношении детей, почему происходят суициды. Фактически эту часть я только начал обговаривать, и меня прервали.
Сегодня действительно есть равнодушие, сегодня нет справедливости. Есть ли она сегодня, справедливость? Нет ее сегодня. И ничего здесь не было придумано. Справедливости нету, уровень нравственности низкий в государстве.
Я смотрел сам список, что они описали, по закону они не имеют право описывать верхнюю одежду этих детей, тем более в осеннюю погоду. Это безнравственно, это я не знаю, на каком уровне.
Я привел примеры такие о том, что конкретно было сказано, что ко мне было заявление от беременной женщины, когда ее избивали судоисполнители при выселении. Получилось так, что свидетельница показала, что ее даже били в живот, толкали, дважды вызывали скорую помощь, при этом там присутствовал представитель прокуратуры, около десяти судоисполнителей там присутствовало. И ни у одного не было чувство нравственности, человечности для того, чтобы сказать «что вы делаете?» своим коллегам? В конечном итоге вот эту женщину и еще одну женщину и малых ее детей они в осеннюю погоду вышвырнули без верхней одежды. Всю теплую одежду они изъяли и описали. Я смотрел сам список, что они описали, по закону они не имеют право описывать верхнюю одежду этих детей, тем более в осеннюю погоду. Это безнравственно, это я не знаю, на каком уровне.
А то, что передавали у вас в СМИ, то, что я смотрел по телевизору. Работник налоговой инспекции украл урну для пожертвований больным детям. Тот случай, когда ребенка-инвалида избивали, а следователи УВД города Астаны сокрыли этот факт. За десять лет не было такого случая, может один из ста, когда бы не сокрывались преступления в отношении детей. Что это такое? Это чисто безнравственно со стороны представителей, должностных лиц, от кого мы ждем. Люди приходят к ним, люди идут за помощью, а такое отношение.
Конечно, да, коррупция сегодня на таком уровне, я не знаю, — на таком высоком уровне, что она всё перекрывает. Но для этого надо бороться с коррупцией. Для этого надо слушать общественность.
Конечно, да, коррупция сегодня на таком уровне, я не знаю, — на таком высоком уровне, что она всё перекрывает. Но для этого надо бороться с коррупцией. Для этого надо слушать общественность. Для этого мы предлагаем общественный контроль. Если не можете сами — обратитесь к людям. Есть же такие честные люди в обществе. Или у нас во всем государстве нет честных людей, которые могли бы безвозмездно хотя бы входить в комиссии, смотреть, разбираться. Надо дать этим людям полномочия, чтобы они рассматривали любые дела незаконные. Да, после этого у чиновника не останется возможности получать какие-то деньги, взятки, но мы же и стремимся к этому, если боремся с коррупцией, или наоборот стоит вопрос, или мы не стремимся? Государство стремится к этому или не стремится, или оно только делает вид. Вот надо сегодня думать об этом.
От редакции:
Репортер Азаттыка обратилась за комментариями о прерванном брифинге в Службу центральных коммуникаций при президенте Казахстана. Сотрудница организации Алуа Кусаинова сказала, что передаст просьбу руководству, и попросила позвонить позже. Но неоднократные звонки в СЦК не привели ни к каким результатам: сотрудницы не было на месте, а другие работники сказали, что не владеют информацией.