Правозащитник Талас Сагимбаев, который называет себя председателем профсоюза работников автотранспорта Астаны, провел четыре месяца и 22 дня в колонии общего режима ЕЦ-166/26 в поселке Степной Акмолинской области. Туда его поместили в марте этого года, после замены ему ограничения свободы на реальное тюремное наказание. Правозащитника обвинили в нарушениях исполнения ограничения свободы, что он отрицает. Сагимбаев жалуется, что подорвал свое здоровье даже за время небольшой отсидки в тюрьме, но не имеет денег на серьезное лечение или же на свою реабилитацию в правовом отношении.
50 КУРТОК И ОТЕЦ МАСИМОВА
Таласа Сагимбаева осудили в мае прошлого года за неисполнение решения суда о выплате 300 тысяч тенге компенсации за «моральный ущерб» бизнесмену Кажимкану Масимову. Ранее правозащитник проиграл суд отцу тогдашнего премьер-министра Карима Масимова, которого он публично обвинял в нечестном ведении бизнеса. Таких акций с критикой отца тогдашнего премьер-министра за последние годы было несколько, Кажимкан Масимов опровергает обвинения в свой адрес.
Суд в Астане обязал Таласа Сагимбаева отозвать свое обращение к президенту Нурсултану Назарбаеву, в котором он жаловался на Масимова-старшего, и дать в прессе опровержение распространенной им информации. В интервью местным СМИ Сагимбаев рассказывал, что группа предпринимателей и дольщиков Шымкента обвинила Масимова-старшего в невыполнении договорных обязательств с его стороны. После этого интервью Масимов-старший обратился с иском в суд о защите чести и достоинства.
Также Талас Сагимбаев рассказывал историю о 50 куртках, к которой якобы был причастен бизнесмен Масимов-старший. Как утверждал Сагимбаев, когда в Сарыагашском районе Южно-Казахстанской области в 2009 году был потоп, то из компании Кажимкана Масимова приехали и взяли куртки у предпринимательницы Гаухар Айтимбетовой якобы для передачи в помощь пострадавшим. По версии Сагимбаева, это были 50 курток по пять тысяч тенге, которые потом предположительно раздали пострадавшим, а за них с бизнесменом якобы так никто и не рассчитался.
Я как физическое лицо к Назарбаеву не обращался, я везде на бланке пишу, что я, председатель профсоюза, — юридическое лицо, а меня судили как физическое лицо.
Уже после тюрьмы Талас Сагимбаев в интервью Азаттыку говорит, что отсидел из-за чужой трусости, когда люди, которых он защищал, не стали подтверждать свои слова на суде.
— Я сидел не за то, что не заплатил штраф, а из-за этой женщины, которая струсила и на суд не приехала. Меня обвинили [по статье] о защите чести и достоинства… О какой защите чести и достоинства может идти речь, если сегодня эта норма вступает в противоречие с 19-й статьей Международного пакта о гражданских и политических правах? Каждый человек имеет право на свое собственное мнение хоть в письменной, хоть в устной форме, если это не касается государственных границ. В отношении меня Масимов (Кажимкан. — Автор) подал иск как физическое лицо, а я же везде пишу, что он директор ТОО, я как физическое лицо к Назарбаеву не обращался, я везде на бланке пишу, что я, председатель профсоюза, — юридическое лицо, а меня судили как физическое лицо. С другой стороны, я представитель — 163-я статья гражданского кодекса, — я выражал волю Айтимбетовой Гаухар, у меня нет прямых взаимоотношений с Масимовым, нет никаких обязательств, они взяли меня как юридическое лицо, а взыскание обратили как на физическое лицо, судили меня как физическое лицо, — говорит Талас Сагимбаев.
НА НАРАХ, НО В ЩАДЯЩЕМ РЕЖИМЕ
Также Талас Сагимбаев отрицает, что нарушал вынесенное ему судом ограничение свободы. По его словам, он болел и перенес операцию на почки, а в тюрьму попал не по своей вине. Правозащитник также утверждает, что ему никто не объяснял, как исполнять приговор. Назначенное ему ограничение свободы предполагало, что он должен был приходить два раза в месяц отмечаться в службу пробации.
— Меня обвинили, что я их избегал и не приходил на отметки, что я скрывался, прятался, и на неотбытый день еще день надбавили. Вечером выхожу с бани, 11 марта, тут люди подходят: «Вы арестованы». Прямо в бане наручники надели. Там толпа такая, сначала в судмедэкспертизу повезли: что нет побоев, а потом в СИЗО. Никто ничего не объяснил, ничего на руки не выдал, — говорит Талас Сагимбаев.
Арестант провел 42 дня в следственном изоляторе в Астане, а потом его отправили в колонию общего режима ЕЦ-166/26 в поселке Степной Акмолинской области. Правозащитник отмечает, что всё это время страдал от холода и получил осложнение на одно ухо. Болезнь, по его словам, продолжается и сейчас, но из-за финансовых проблем пойти к врачам не может.
Талас Сагимбаев в суде на процессе по иску Кажимкана Масимова. Астана, 5 октября 2011 года.
На зоне, после 15 дней карантина, его определили отбывать наказание в первый отряд. По его словам, он там не был ни одного дня и провел всё свое заключение в медицинской части колонии из-за сахарного диабета второй степени и повышенного артериального давления. По мнению правозащитника, «начальство колонии не хотело рисковать, потому что слабое здоровье, и поэтому поместили в медсанчасть, над которой сверху находился штаб».
Как рассказывает Азаттыку Талас Сагимбаев, в палате медсанчасти с ним лежало от пяти до семи человек. В том числе, по его словам, там проживал и заведующий хозяйственной частью из числа заключенных, который «за ним наблюдал».
Бывший заключенный говорит, что «сиделось ему нормально в лагере, как на курорте закрытого типа». Но пища была постная, даже диетическая. Но это он называет плюсом для своего здоровья. На зоне Талас Сагимбаев получил кличку Дяха.
— Режим в отрядах: они в шесть часов встают, мы в семь вставали. Никакой зарядки, никакой этой… Никакой переклички. Утром приходил дежурный по лагерю, спрашивал, какие жалобы. Отношение сотрудников колонии нормальное. Раз в неделю в баню водили, в том же сопровождении: завхоз и контролер. В баню приведут, помылись и обратно. В неделю раз давали звонить, это в понедельник, — говорит Сагимбаев.
По его словам, с медикаментами в этой зоне возникали проблемы. В медсанчасти работал только фельдшер, и к нужным ему врачам его возили в город Державинск, где поставили на учет по сахару, давлению.
— Всё в зоне было предельно вежливо, никто не бил и не унижал меня. В зоне стоят видеокамеры, и смотрят, что происходит в отрядах, — говорит Талас Сагимбаев.
Уголовный кодекс сейчас — это прайс-лист: посадить — одна цена, «развести на бабки» — другая цена, выжить — третья цена.
По его словам, за это время отсидки ему «стала ближе соседняя страна, так как по телевизору в колонии транслировались только российские телеканалы: НТВ и «Россия 24». Вначале было маленькое радио, но его забрали, а читать газеты он не мог из-за аллергии на газетную пыль, книг по душе в зоне для себя он тоже не нашел.
— Я в зоне посмотрел: там 80 и выше процентов сидят ни за что, незаконно сидят. Люди ко мне подходили, говорили, и потом в КУИС МВД сами признаются. Уголовный кодекс сейчас — это прайс-лист: посадить — одна цена, «развести на бабки» — другая цена, выжить — третья цена. Я сейчас в десять, в сто раз больше буду заниматься защитой прав, — говорит Талас Сагимбаев.
Азаттыку он рассказал, что уже «взял уже несколько дел» и планирует добиться в будущем реабилитации по своему делу. Но не сейчас: как Талас Сагимбаев отмечает, на это нет сил и возможностей.